ЗАЯЧИЙ  ПЕРЕПОЛОХ

Ранняя весна 1934 года. Северный Казахстан
Переселение  раскулаченных  семей  из  средней  полосы  России

Промёрзлая, голая-голая степь. Без единого аула или маленького селения, безжизненно простирается она на десятки километров. Этот простор с его скудною растительностью должен был стать для переселенцев их новой Родиной. Но как принять душой после цветущих садов с обильным урожаем сухие колючие ветки саксаула, полыни, пустой неплодоносящий кустарник с шипами в палец толщиной? Как научиться выживать в этих условиях, никто не знал.
Поздней осенью усилиями всех сосланных был построен из земляных пластов длинный барак. Его разгородили на восемь комнат. Кинули жребий - семье Ивана досталась крайняя северная, самая холодная. У него с женой Лизой четверо детей и младшему нет ещё трёх.
«Это и жизнь, и смерть наша», - думал Иван, стараясь ещё что-нибудь сделать для утепления ветхого жилья. С помощью старших детей до первых метелей собирал всё, что сохранилось в степи после знойного лета и дождливой осени - всевозможные коряги, сучья, ветки и листву, чтобы укрыть часть протекавшей крыши и утеплить угол барака, постоянно продуваемый порывистым северным ветром. Каким-то чудом перезимовали. И сейчас надежда только на то, что стены за будущее лето просохнут; тогда они обустроятся, и до наступления холодов он сможет найти строительный материал для пристройки.
Снег почти сошёл, но зима ещё злорадствовала и весне дорогу не уступала. Ночью холодно, минусовая температура, а днём пригревает солнышко, но тепла всё равно нет. В тени земля ещё не оттаяла, а детворе так хочется выйти на обманчиво тёплую солнечную поляну перед бараком.
Вчера приезжал на лошади ГПУшник и приказал всему взрослому населению, проживающему в этом бараке, явиться к районному начальству с документами. Будут определять на работу.
«Ближайший колхоз за двенадцать километров. Неужели туда ходить?» - безысходно вздыхали женщины. У троих были дети младше двух лет. А у Фроси и мужа нет: расстреляли, когда встал на защиту своего имущества при раскулачивании. Но зато у неё - четверо детей и больная мать, бывшая дворянка.

В бараке в каждой семье много детей, только Глафира и Иннокентий бездетные. Живут лучше всех, и комната им досталась в середине барака - самая тёплая. Всю зиму они каждую неделю на пару дней уходили и возвращались то с кулём муки, то с мешком картошки и лука. А потом продукты на что-нибудь выменивали или продавали соседям, но никому не говорили, откуда продовольствие. Иван с мужиками тоже ходил на заработки, но возвращался не каждый раз с провизией.
На следующий день спозаранку все мужчины и женщины собрались возле небольшого колодца, который большими усилиями вырыли осенью уже при первом снеге. Но ошиблись, вода через неделю в нём закончилась, и пришлось рыть второй, в другом месте.
Глафира вышла одна, сказав, что Иннокентий приболел, и без него все двинулись в дорогу.
Иван и Лиза наказывали детям на улицу не выходить, но восьмилетний Петя с шестилетним братом Лео решили сами убедиться, насколько тепло светит солнышко. Надеясь, что родители вернутся не скоро, они обули на босые ноги деревянные башмаки и в длинных рубахах на голое тело вышли на улицу. Их в окно увидела дочь Фроси Лина и тоже в одном платьице выбежала на лужайку перед бараком, где, казалось, было совсем тепло. Но дул холодный ветер; дети моментально продрогли, и у всех покраснели носы. Смельчаки уже решили, было, вернуться домой, как совсем рядом за кустом что-то подпрыгнуло и поскакало в поле.
- Смотрите, смотрите, это же заяц! – закричал Петя, первым заметив ушастого.
- Давайте поймаем, на ужин мама лапши наварит, - скинув башмаки, Лео кинулся бежать за зайцем. Петя и Лина пустились вдогонку.
Заяц был вёрткий, детям в руки не давался. Резко менял направление, то опережая, то ускользая в сторону. Однако запыхавшаяся детвора смогла пригнать его к самому бараку. Лео даже изловчился и, прыгнув, прижал зверька животом к холодной земле. Но беглец оцарапал ему руку, вывернулся и, перепуганный, бросился наутёк.

Лина пустилась со всех ног за длинноухим. Она так увлеклась погоней, что не увидела впереди колодца. Заяц-то молниеносно отреагировал на препятствие и колодец обогнул. Он помчался вперёд и спрятался под кучей сушняка, которую в конце барака навалили Иван с детьми. А Лина на всей скорости влетела в колодец. Был он глубок, но воды не давал. Однако в нём собралось немало талой воды. Мальчишки с ужасом услышали, как тело Лины хлюпнулось в ледяную воду. Тут же раздался её захлёбывающийся крик.
От испуга братья начали кричать и звать на помощь. Из последней комнаты барака выбежали две девочки постарше - Надя и Вера. Заглянув в колодец, они увидели, что Лина стоит на ногах и вода ей по грудь. Сразу сообразив, что случилось, бросились домой, принесли две простыни, связали и, завязав на конце большой узел, опустили вниз. Но этой длины не хватило. Петя побежал домой, стянул с родительской постели простыню и принёс девочкам.
- Лина, держись крепко за узел, мы тебя будем тащить, - кричал в колодец Лео.
Но руки девочки замёрзли, она не в состоянии была удержаться и снова упала в воду. Теперь уже все дети были на улице. Весь барак плакал и кричал. Старая больная бабушка Лины с трудом поднялась с постели узнать, почему так кричат дети во дворе. Узнав причину, без обуви, в одних носках, быстро, как только смогла, опираясь на костыль, дошла до колодца и, увидев внизу кричащую внучку, позвала:
- Ли-на. Ли-на. Девочка моя, успокойся. Лина, послушай бабушку, - и, увидев, что та смотрит на неё, дрожащим голосом продолжила: – Лина, подними ручки вверх и пошевели пальцами. Хорошо! Двигаются. Тихо, тихо, моя хорошая! Не плачь. Мы тебя сейчас вытащим. Возьми конец простыни и обвернись под мышками. Да-да, так, крутись, крутись. Получилось, молодец, - старалась подбодрить она внучку. - И засунь узел под край простыни. Да-да, узел сверху, сверху просунь. Теперь хорошо, - слышала она, как стучат от холода зубы внучки. - Прижми узел к себе рукой и держи, крепко держи, сколько только есть сил. Надя, Вера, мы поднимаем, а вы, все остальные вцепитесь в конец простыни и держите крепко-крепко, чтобы она не соскользнула вниз, - командовала слабым голосом бабушка. – Ну, все готовы? С Богом. Раз, два, три – начали! И-и раз, и-и раз, и-и раз, - командовала бабушка, пока Вера и Надя не дотянулись до одежды девочки и не вытащили её из колодца. Сняв со своих плеч платок, укутала внучку и заставила бежать в комнату. И сама, потрясённая случившимся, медленно пошла за ней, тяжело дыша и с трудом переставляя босые ноги. Шла вдоль барака, опираясь на костыль, сделанный ещё дома её сыном, и тихо всхлипывала от радости, что не случилась большая беда.
Иннокентий сидел у окна и спокойно наблюдал за переполохом во дворе. Он видел, как дети пытались вытащить девочку из колодца, видел, как спешила к ним на помощь еле живая старуха, но не вышел и не помог им, успокоив себя мыслью, что он болен.
Все разошлись по своим комнатам. Согревшись возле маленькой, но тёплой печки, Лео вспомнил об убежавшем зверьке.
- Петь, жалко, что заяц ушёл. Папа бы нас похвалил, а мама бы такой суп вкусный сварила. Лину и бабушку можно было бы угостить, - размечтался он.

- А заяц спрятался под кучей саксаула. Я видел, куда он залез, - сказал брат.
- Пойдём, посмотрим. Может, он ещё не убежал, - и, обув те же деревянные башмаки, они выбежали на улицу.
Бедный зайка от испуга так далеко забрался меж колючих сучков, что назад выбраться самостоятельно уже не мог. Добраться до него было не так уж просто.
- Я маленький, я пролезу и достану его, - вызвался Леонтий.
- Не пролезешь. Смотри сколько навалено.
Но голодный Лео, очень хотевший поесть супчика из зайчатины и угостить соседку Лину, снова сбросил башмаки и стал ползком пробираться в глубь кучи хвороста между колючими ветками, не обращая внимания на небольшие царапины. Он так далеко залез, что видны были только покрасневшие от холода пятки. Однако до зайца дотянулся. Вдруг раздался треск, и куча над мальчиком осела. Теперь ни поднять голову, ни встать на колени, ни проползти он не мог, и вместе с зайцем оказался в ловушке.
- Петь, я его держу, тащи меня за ноги, - радостно крикнул мальчонка, крепко ухватившись за дрожащие уши зайца. Но не тут-то было: малейшее движение - и колючки воткнулись в тело Лео.
- Ай, колючки! Стой, не тащи! – завизжал младший братишка.
- Давай, попробуй пролезть возле стены. Это недалеко. Ползи к стене, там колючек не так много, - стоя на четвереньках, всматривался Петя в наваленный сушняк. Но попытка не удалась. Лео, повернув голову в сторону стены, почувствовал резкую боль за ухом. Толстая колючка воткнулась, и теперь мальчуган не мог пошевелить головою.

- Ухо! За ухом больно, - заплакал он, но зайца не отпустил.
- Леонтий, не шевелись. Я позову Надю и Веру, - крикнул Петя и бросился за подмогой к девочкам из последней барачной комнаты. Когда все трое выбежали на улицу, с противоположной стороны барака донёсся ужасный детский крик. А через секунду навстречу бежавшим детям из-за угла вышел Иннокентий. Он нёс за уши пищавшего тоненьким голосочком зайца, отчаянно сопротивлявшегося и извивавшегося в воздухе. Все трое остановились как вкопанные. Мужчина, не обращая внимания на плач Лео, спокойно прошёл мимо них и скрылся за дверью своей комнаты.
На холодной замёрзшей земле, свернувшись калачиком, корчился от боли шестилетний Леонтий. Из-под рубахи, которая задралась до плеч, выглядывал в кровь исцарапанный худой живот. На ногах и руках были длинные кровяные царапины. За ухом торчала огромная колючка-заноза, отломившаяся от сучка, и из ранки струилась кровь.
Что делать с пострадавшим, девочки не знали и, подняв на руки, отнесли в комнату, где жила больная старушка - бабушка Лины. Взрослых в бараке кроме неё и Иннокентия в это время не было.
Не разговаривая между собой, уставшие родители печально возвращались домой. Все они получили предписание на ежедневную обязательную трудовую повинность. Каково было их удивление, когда, вернувшись в барак, они не нашли своих детей. Все были в комнате Фроси, где возле печки грелась продрогшая перепуганная Лина, укутанная в ватное одеяло, а на табурете в углу возле окна размазывал слёзы по щекам Леонтий. Бабушка сделала растирание внучке и смазала все раны на теле Лео. Вытащив из кровоточащей раны за его ухом огромную занозу, она оторвала от своей простыни широкую полосу и, забинтовывая голову, успокаивающе приговаривала:
- Ничего, мои деточки, ничего родимые! Поболит и перестанет. Даст Бог, все вырастете. Помните только, за добро платится всегда добром. И за все худые дела когда-нибудь тоже воздастся.

ЕЛЕНА  ДУМРАУФ-ШРЕЙДЕР